Держава под зверем - Страница 5

Подожди, – возбужденно прервал друга капитан, – после десятка «же» Вася выпрыгивает и спокойно приземляется на парашюте?

Именно!

Ну силен! Прямо зверь какой-то!

Командир полка посмотрел на друга и расхохотался. Капитан непонимающе глядел на смеющегося. Тот, вытирая слезы, объяснил:

Василий себе новый позывной взял – «Зверь».

Теперь улыбались уже оба.

Если бы только это! – майор опять стал серьезным, встал и подошел к окну. Низкие тучи, накрывшие аэродром, и были причиной того, что командир полка мог свободно пообщаться с другом. Синоптики, увы, не обещали летной погоды еще два дня.

Если бы только это, – повторил майор. – Восторженная пехота, наблюдавшая за боем снизу, тут же предоставила Васе машину с сопровождением. А в машину складировали трофейные «гостинцы». В результате вечером весь полк пьяный был, обмывая трех сбитых.

Каких трех, ты же говорил, он двух «лаптежников» сбил?

Так ему же еще «мессера» записали, – объяснил майор, – «худой», который за Васей погнался, на выходе из пикирования не смог вписаться в траекторию «Яка» и вмазал в землю.

В общем, неделю назад с ним что-то произошло. Ну, ты же сам Васю знаешь. Обычный летчик, да, хороший пилот, но ничего особо выдающегося. А тут пришел ко мне и потребовал тренировочный полет. В тот день на фронте относительно тихо было, ну я и разрешил. Соответственно, решил понаблюдать. Сам понимаешь, если что, то моя голова с плеч первой полетит. Все-таки сын Самого… Повиражил он немного, бочку в обе стороны крутанул. А потом… – Майор помолчал. – А потом начал выделывать такое… Вот после того тренировочного полета его «Як» и списали. Ну да новых самолетов у нас, сам знаешь, хватает. На следующий день Василий сбил двух «худых» и «раму». После посадки пожаловался на плохую реакцию самолета на элероны и что машину тянет в левый крен. Техник стал осматривать «Як», а у того консоли крыльев повело, а с левой стойки шасси щитки от перегрузок вырвало. Как он посадил, не представляю. В общем, списали самолет. – Майор опять помолчал. – Да и сам Вася какой-то другой стал. Шуточек меньше. КУЛП наизусть выучил. Заносчивость куда-то исчезла. Резко повзрослел? Осознал, что война – не игрушки? Ответственность за фамилию почувствовал? – майор задавал вопрос за вопросом самому себе. – За неделю Василий заимел девять сбитых, – командир полка кивнул удивленно молчащему капитану:

Да-да, девять. Я его представил к двум «Красным Звездам» и старлею. Комдив – к «Боевому Красному Знамени». Ну, с такими темпами он в этом месяце и «норму» выполнит, – майор выразительно посмотрел на свою звезду Героя Советского Союза. – Завтра его командиром третьей эскадрильи поставлю. На Хомякова все равно вызов из штаба ВВС пришел.

* * *

Выбил себе разрешение на ночные полеты. Как? Элементарно. Пошел к командиру полка и потребовал допуск. Он мне – не по правилам, я за тебя отвечаю и в обход приказа ночью не выпущу.

Товарищ майор, а зачем же нам приказы нарушать? Прошу разрешения на сдачу допуска в закрытой кабине спарки, – продолжаю стоять на своем.

Ты, старший лейтенант, сначала зачеты по ночному самолетовождению сдай.

Уже, – говорю я и протягиваю рабочую книжку летчика.

Майор проверяет записи и, понимая, что больше поводов для отказа ему не найти, нехотя вписывает задание на сдачу допуска.

Зачет я получил в то же утро. Что-что, а по приборам у меня сотня часов налета в том мире была.

А в одиннадцать пятьдесят по тревоге был поднят весь наш сто семьдесят третий ИАП. Локаторы ПВО засекли что-то невообразимое. Более двухсот самолетов противника сразу. И все они шли к понтонной переправе, которую прикрывал наш полк. Вторая эскадрилья капитана Чугуева пошла на взлет сразу. Моя третья – еще через пять минут. Первая осталась дожидаться возвращения дежурившего над переправой звена. Они должны были дозаправиться. Как я понял по коротким фразам командира полка, первая эскадрилья должна была стать нашим резервом.

Навели нас на фашистов по радио точно. Под сотню «лапотников». Остальные – «худые»? Нет, это были не «мессеры». Хотя издали можно было перепутать. «Супермарин Спитфайр». Причем, как потом выяснилось, что-то на уровне Mk.VIII. С четырьмя двадцатимиллиметровыми пушками. Серьезный противник. А ведь в том мире эти истребители появились уже ближе к концу большой войны. Да, здесь мы пытались прогрессировать только СССР, но приличный технический толчок получила вся планета. Как результат – у врага есть более- менее хорошие машины уже сейчас.

«Зверь», я – «Ворон», – услышал я в шлеме голос командира полка. Он во главе звена управления взлетел вместе со второй эскадрильей, – мы попробуем связать боем истребители противника. Твоя задача – «юнкерсы». Делай что хочешь, но не пропусти их к переправе.

Понял. Выполняю.

Легко сказать, а вот как сделать? Отсюда до наших подопечных километров восемьдесят. Пятнадцать-двадцать минут полета. Девятки «лапотников» идут на высоте две тысячи метров. У нас эшелон вдвое больше. Жму на тангенту передатчика.

Третья. Всем разомкнуться. Разбиться по парам. НУРСы переключить на бесконтактные взрыватели. Заходим с пикирования под противника. Повторяю, работать только с нижней полусферы. На нервом заходе работают ведущие, на втором – ведомые. От истребителей противника отрываться только на вертикалях. Схема шесть. Схема шесть. Все, парни, работаем.

Два вечера вдалбливал своим ребятам тактику. Очень мало. Сейчас уже не до размышлений. Угол снижения градусов сорок. Скорость восемьсот. Немного прибрать РУД. Хорошо, стабилизатор с небольшим углом стреловидности. Иначе потерял бы управление. На больших высотах такую скорость вообще развивать запрещено. Может затянуть в неуправляемое пикирование и разрушить машину динамическими нагрузками. Высота тысяча. РУД на максимум и обеими руками ручку на себя. Тяжесть перегрузки вжимает в кресло. Веки сами пытаются закрыться. Все. На прямой. Доворачиваю машину так, чтобы ведущий первой девятки «лапотников» оказался точно в центре колец прицела. Очень точная механика сама выставляет их так, чтобы при любых эволюциях самолета кольца указывали именно туда, куда полетят снаряды пушек. А вот упреждение изволь считать сам. Чуть приподнимаю капот и жду секунды. «Юнкере» занимает все внутреннее кольцо прицела. Восемьсот метров. Палец сам жмет на большую гашетку в центре ручки управления. Два НУРСа срываются из-под плоскостей и, оставляя черные выхлопы, уносятся вперед. Яркие разрывы реактивных снарядов расцветают перед носом «лапотника», и стальная картечь в клочья сечет самолет противника. Не смотреть. Некогда. Вверх. Запас скорости такой, что ни одна вражеская сволочь не то что догнать, прицелиться издали не сможет. Пока машина набирает высоту, можно осмотреться. Колька в пятидесяти метрах сзади и чуть левее. Молодец! Не оторвался. Жму тангенту передатчика.